Хутор

Резво ложится под колеса серебристая лента асфальта, зеркальными солнцами вспыхивают на горизонте подсыхающие пятна мазута. Дорога поворачивает у Пшехской и степи сменяются предгорьями. В зелени полей мелькают рубахи, сарафаны; лиц не видно: по летнему времени спины не разгибаются с утра до вечера.
У въезда в хутор замедлит ход и машина, и человек: здесь встречает вас крепкий дубовый придорожный крест, поставленный в ознаменование начала третьего тысячелетия. Изгиб главной дороги – через весь хутор к яблоневым садам на окраине; а по прямой через центр – путь к Бурилке (горячая, пахнущая нефтью вода источника на весь район известна своими целебными свойствами).
Дома окружены тяжелыми садами, просторными огородами; окраины заняты под плантации клубники (основы современного благосостояния хуторян). Поздняя весна и раннее лето наполняют рассветы ее свежим нежно-розовым запахом, когда каждое утро караваны машин тянутся в хутор, чтобы закупить у "плантаторов" очередную партию этой лакомой хрупкой ягоды.
Таким – раздольно-живописным, состоятельным и цветущим краем предстает хутор Кубанский для нового взгляда.

Община

Но главная ценность хутора – его жители, хуторская казачья община.
Маленькая часть большого Мира, хутор Кубанский в то же время представляет собой мир отдельный, со своим жизненным укладом, со своими законами и культурой. Исторически сложилось так, что с момента заселения хуторяне больше тридцати лет прожили в условиях почти полной изоляции. Тяготы освоения новой земли, отсутствие помощи извне заставляли ценить каждую человеческую жизнь, заставляли членов общины относиться друг к другу как к самым близким и дорогим людям. В результате этой обособленности появилось свое, хуторское мировоззрение, проникнутое бережным отношением к традиции, как главной духовной силе, хранящей и поддерживающей жизнь.
Самой яркой, самой выраженной, самой ценимой частью традиции у казаков всегда была песня. И была она не просто словами и музыкой, но универсальным языком, который формировал группу проживающих по соседству индивидуумов как содружество людей, говорящих и чувствующих одинаково, людей, которые живут в едином ритме. Песня сопровождала человека от рождения до смерти, в колыбели, в игре, в труде и веселье, в радости и горе. Она была частью жизни и одной из основ существования.
Песен хуторяне знали много. Что-то принесли с Дона, из родных Вешек и Хопров, что-то услышали в нелегких военных походах, запомнили и стали играть на свой лад. Это были старинные дедовские песни, с того времени, когда казаки еще были военным сословием и служили царю и отечеству.
Век ХХ не дал казакам новых песен. Изменившийся мир принес много испытаний, но не заставил хуторян забыть свой язык – казачью песню. Она все так же жила в быту, все так же звучала во всех жизненных ситуациях. Но настал момент, когда песня покинула привычный житейский круг и шагнула за рамки традиции…

Хор

Впервые народный хор хутора Кубанского собрался на репетицию в клубе 3 января 1977 года. С того самого дня песни хуторян стали звучать не только в семейном кругу; их услышали и полюбили и в России, и соседних республиках. Кому-то посчастливилось услышать кубанцов «живьем», кто-то влюбился в их песни благодаря записям. Но все это – пока – в будущем. Вернемся к началу, в 1977-й.
Идею создания народного хора Любови Константиновне Темировой подарила педагог краевого училища культуры Зара Николаевна Савина. «Люба, не имеешь ты музыкального образования, не беда. Твой конек – фольклор, песни, которые пелись и поются на твоей родине. Чтобы руководить фольклорным ансамблем, не надо знать музыкальной грамоты: народные певицы сами тебе все расскажут и напоют…» - примерно такими словами Любовь Константиновну (в 1977 только окончившую училище) напутствовала Зара Николаевна.
Но говорить легко, а вот сделать…
Ведь песня для хуторян это часть жизни. Взять ее, такую близкую и любимую, такую знакомую и привычную, и переместить из быта на сцену? Сделать из хуторских певиц, что до сих пор показывали свой талант только за столом да на свадьбах, настоящих артисток? Пойдут ли на это певуньи, и согласятся ли их мужья?
На помощь пришел Николай Васильевич Волгин, председатель сельского совета, к которому Любовь Константиновна пришла с идеей создания хора. Вместе припомнили, кто из хуторян «песенные», составили списки. И «пошли по над дворами».
«Было это так. – Николай Васильевич помнит все до мельчайших подробностей. – Брали бутылочку, а тада в моде были чекушки, маленькие, и идем к кому-нибудь в гости, где, как мы знаем, песни петь любят и умеют. Чекушечку на стол, тут же закуску хозяйка принесет, хозяин еще бутылочку поставит… Слово за слово, где разговор, там и песня, на песни соседка заглянет, за ней другая, третья. Тут кстати и речь про хор заведем». Женщины пошли навстречу председателю сразу, а вот мужья их отпускали неохотно. Особенно в теплое время года, когда работа в поле начиналась с рассветом и кончалась затемно. Тем не менее, уже на первой репетиции было 25 человек. В хор пришли старшие женщины, по 50-60 лет, пришли и молодые – 27-28 лет. Самой Темировой было в то время 29; как молодой специалист, она заняла место художественного руководителя хора и хуторского клуба. И с первой репетиции поняла Любовь Константиновна, что Савина была права: народных певиц действительно не надо ничему учить. Уже 19 января 1977, спустя две недели после первой репетиции, хор выступил на краевом фестивале патриотической песни, и со своим знаменитым «Полюшком» стал лауреатом первой премии. Первой по рангу и первой в череде званий, премий, призовых мест в нескончаемых фестивалях, смотрах, конкурсах – как советского времени, так и в новой России.
За 28 лет своего существования хор объездил с концертами почти всю страну и даже побывал в ближнем зарубежье. Документальную память о путешествиях певчих хуторян хранят два больших альбома в архиве хора. Фотографии, дипломы, отзывы, встречи со зрителями:
- Ленинград, консерватория, 1982
- Москва, съемка для телевидения, 1985
- 1993, 1996, Армения, фестиваль фольклора
- 1999, Белгород, фестиваль "Семья 2000"
- 2000, Москва, ВДНХ; в столице была сделана и запись, профессионально-студийная, многоканальная.
- 2000, Нальчик, Международный фестиваль этнографических коллективов Северного Кавказа "Преданиями своими славны".
За скупой хроникой поездок стоит целая жизнь. Переживания, неизменный успех и огромная любовь слушателей. И воспоминания, волнующие и счастливые, грустные и смешные. Чего стоит только история о том, как в Ленинграде "потерялся дядя Петя", уснув в троллейбусе и проехав свою остановку! А в Ереване певцы местного хора ни на шаг не отставали от кубанцов: непременно хотели выучить наиболее полюбившиеся им протяжные казачьи песни, чтобы русские песенные шедевры украсили собой хоровой репертуар армянского коллектива. В Белгороде под Рождество случилась с хуторянами очень трогательная и очень рождественская история. Пожилая женщина, услышав, как кубанские певицы "щедруют", принесла им... обычной сырой картошки: ей больше было нечем отблагодарить хуторян, вернувших к жизни воспоминания лучших дней ее молодости.
А еще были Краснодар, Майкоп, Апшеронск, Белореченск. Свой район кубанцы объездили не раз, и хуторской хор, первый из создавшихся в районе коллективов, служил наглядным примером для других станиц Белореченского района. Сопровождавшая хор в поездках по району Галина Алексеевна Горбулина (зав. отделом культуры), представляя хуторян перед началом концерта, говорила так: "Сейчас я вам покажу то, что можно сделать, не имея в клубе ни инструментов, ни профессиональных музыкантов-аккомпаниторов".
И хуторской ансамбль, исполняя казачьи песни, как они есть, без аранжировки и сопровождения, покорял сердца, заставлял слушателей проникать внутренним взором в глубь поколений и чувствовать духовный свет, оставленный нам далекими предками.
Руководить коллективом, спетым в течение многих жизней, жизней не только певиц, но и их родителей, дедов, прадедов, было и легко и трудно одновременно. Легко, потому что хуторянки не только превосходно знали песенную традицию, ставшую основой хорового репертуара, но и виртуозно владели ансамблевым пением, при котором зычные кубанские голоса звучат слитно и мощно, как орган. А трудно, потому что давно знакомые песни в таком «сконцентрированном» виде явили собой неожиданно открывшееся богатство, которое требовало к себе особого внимания.
Галину Алексеевну Горбулину Любовь Константиновна вспоминает с благодарностью и за возможность продолжить образование. «Университетом» для молодого худрука стали семинары и курсы повышения квалификации культработников в краевых институтах и фольклорных центрах. Присутствовала Любовь Темирова и на творческих лабораториях у Виктора Гавриловича Захарченко, которые он устраивал на базе своего коллектива. Возвращаясь в хутор, Любовь Константиновна рассказывала "девчатам" о том, что узнала в кубанской столице. Эти знания сыграли великую роль в деле сохранения традиции. Уроки собирания фольклора в данном случае не были сухой методикой – благодаря им удалось восстановить многие песни и обряды, которые уже начали уходить в забытье. Вооруженная новыми знаниями, «хоровая молодежь» ходила по хутору, расспрашивала о песнях, об обрядах, о прежней жизни. Любовь Константиновна рассказывала: "Вот нам в одном дворе напоют кусочек, расскажут, что такая песня была, а дальше пошлют: идите к Асташихе Дуньке, она знает..." Так, по строчкам, вспоминали забытое.
Но и помнили в хуторе немало. Только рукописные записи, что хранятся в архиве клуба, насчитывают 300 текстов. В «рабочий» репертуар хора входят 120 песен. Большую долю песен принесли «старики» (хотя так называть их не вполне справедливо: для фольклорного хора возраст «за пятьдесят» - именно столько было тогда самым старшим женщинам – считается молодым). Имена их вписаны в историю хора и хутора Кубанского золотыми буквами, ведь благодаря этим людям у нас есть счастливая возможность слышать песни хутора Кубанского. Из молодых самыми голосистыми считались сестры Астаховы – Антонина Васильевна (в замужестве Луткова), Валентина Васильевна (Клочкова) и Татьяна Васильевна (Степанова). Сейчас им самим уже за пятьдесят, и уже они составляют «костяк» хора. За сильные и чистые их голоса в хуторе сестер прозвали «Огоньковы».
Мать трех сестер, Анна Дмитриевна, слыла одной из лучших на хуторе песенниц: "На весь хутор единицы были таких подголосников. "Как Нюська есть на свадьбе - значить, и свадьба веселая, и гулянка", так у нас говорили на хуторе" - вспоминают дочери. В наследство от нее дочкам достался не только певческий талант, но и великое множество песен – изумительной красоты протяжных и веселых свадебных, боевых походных и задушевных балладных*

*Балладами принято называть «горемычные» песни, повествующие о несчастной судьбе или трагических происшествиях. Для баллад характерны: подробное изложение обстоятельств, длинный текст, напевная мелодика. Часто в основу балладной песни ложится известное стихотворение или романс.

Родственные узы связывают не только сестер Астаховых; весь хор это одна большая семья. В состав его вошли матери и дочки, тетки и племянницы, сестры, кумовья, дети и внуки. Старшее поколение приносило песни, а женщины помоложе узнавали на репетициях то, что уже не пелось в быту.
Неиссякаемым источником песен для хора была и Вера Петровна Волгина. Удивительной этой певице посвящен отдельный очерк. Вера Петровна не только знала огромное количество песен, но и была великолепной певицей; до преклонных лет она "дишканила" в хоре. А ведь в партии дишканта, в его поворотах и распевах, сосредоточена главная красота казачьей песни.
Песенная слава хуторян облетела всю страну. Там, где хор не бывал с концертами, их песни слушали в записях, которых с годами становилось все больше. За песнями в хутор Кубанский приезжали фольклористы отовсюду. Экспедиции из Москвы, Краснодара, Санкт-Петербурга...
Песни, записанные на кассеты и компакт-диски, разъезжались по городам, оседали в вузовских фонотеках, звучали по радио и на телевидении. Некоторые записи попали и за границу. Хуторяне рассказывают, что приезжавший к ним известный фольклорист В. М. Щуров издал в Голландии компакт-диск с песнями кубанцов. Правда, в хутор голландский диск так и не попал. Впрочем, такова была участь почти всех записей хора. Увлеченные научной работой, собиратели забывали (либо попросту не считали нужным) делать копии и оставлять их в клубном архиве. Только Владимир Капаев, художественный руководитель фольклорного ансамбля "Криница", по первой же просьбе хуторян переписал все имеющиеся у него записи и передал их Любови Константиновне. Поступок его тем более ценен, что многие записанные им песни с уходом из жизни старших певиц забылись и перестали звучать. Авторству Владимира Капаева принадлежит и еще один "документ" музыкальной летописи хутора. В 1997 году фольклорист издал сборник "Песни хутора Кубанского".

Песни

На строгом научном языке все, что поется в той или иной местности, называется "корпусом песенного фольклора". За сухой и малопонятной для не-специалиста формулировкой скрываются поистине сказочные сокровища национальной музыкальной культуры. Прихотливые извивы мелодий, разноголосая звонница ритмов, живописные полотна поэтических образов, - архаично-фресковые, пышно-барочные, прозрачно-романтичные, экспрессивно-батальные...
Полное, подробное и системное описание песенной традиции хутора Кубанского требует долгих лет добросовестного и деликатного исследовательского труда. Без сомнения, такой труд рано или поздно будет написан – может быть, влюбленным в эту традицию исследователем-одиночкой, а может, целым коллективом авторов. В границах очерка можно лишь обрисовать общие контуры: названия-зачины, жанры, некоторые сюжетные мотивы, мелодические истоки песен, ныне бытующих в хуторе и составляющих хоровой репертуар.
Песенная традиция хуторян, как и во многих других линейных поселениях Кубани, сложилась из двух традиций: донской и общерусской (внушительная часть которой имеет малороссийские корни). Здесь следует уточнить значение этих определений: когда мы говорим "общерусские", "малороссийские", имеются в виду не только диалектные особенности и общность сюжетных мотивов, встречающихся в разных традициях русского песенного фольклора, но, прежде всего наличие мелодических формул, характерных для русских не-казачьих и малороссийских традиций.
Донские песни - собственно казачьи, о них и первое слово. Это "старинные" (исторические), протяжные, военно-походные, часть лирических. За исключением строевых песен, имеющих четкий ритм и размер, донские песни невозможно уложить в строгие рамки какого-либо определенного жанра. Например, повествующая о смерти воина песня "Да чем полюшко разукрашено" по мелодическому строению протяжная. Распространенный сюжет в хуторском варианте конкретизирован до мельчайших подробностей: погиб воин в казачьем кругу, да еще и от случайной пули "добра молодца", которому убитый был "верным товарищем". Здесь и присущее лирической песне поэтизированное описание природы (поле чистое, разукрашенное цветами лазоревыми, травушкой зеленой), и военный сюжет, и балладная детализация истории.
А если послушать "Полюшко" в записях 10-20-ти летней давности, когда песню исполняли старшие певицы, можно уловить ощутимую пульсацию конного шага; значит, песня пелась и в походе.
К числу подобных полижанровых песен относятся:

- "Звездочка моя полуночная" (сюжет о смерти полковника)
- "Генерал наш, генерал Кавказский" (отъезд генерала, предположительно Ф.А. Круковского в Ставрополь)
- "Да хто бы нам братцы сказал бы дай про батюшку славнай Тихай Дон" (про Игнатку-изменщичка)
- "Ой да, ни раным толичко рана заря она занималася" (песня о войне с Наполеоном)
- "Да чем полюшко разукрашено" (смерть воина в чистом поле)
- "Пиво пьяное, ой да, дарагая же дай она" ("Кременна Москва", сюжет о московском пожаре)
- "По над лесом она шлях-дороженька приубитая" (там "шли-прошли три полка солдат")
- "То не пыль-то кура она сподымается" (турецкий султан спрашивает кубанского казака, не замирилась ли война)
- "В темном лесе под зеленой грушицей" (умирающий молодец просить товарищей не бросать его в чужой дальней стороне)

Походные и строевые песни:

- "Вспомним, храбраи кубанцы, своих дедов и отцов"
-"Вспомним, храбраи наши кубанцы про своих верных друзей"
- "Как ударил гром из тучи, ой да, три дня кряду а он туман был"
- "Еще солнце не затмело"
- "Ой да вы, кубанцы, али молодцы"
- "Ой там, за горами метелица вьется"
- "Утром рано весной"
- "Гей, донцы, война настала, собирайтеся в поход!"
- "Ой да, в шестьдесят пятом дай году объявил турок войну"
- "Шли два героя с германского боя"
- "Ой, мы стояли да на горе"
- "Ой да, вспомним братцы мы, кубанцы, двадцать первое сентября"
- "Полно вам, снежочки на талой земле лежать"
- "Мы живем среди полей"
- "Среди лесов дремучих казаченьки идут"

До недавнего времени в хуторе можно было услышать и былину "Спор сокола с конем", последней из тех, кто ее знал, была Вера Петровна Волгина; в 2003 году певицы не стало…
Другой пласт традиции – песни, попавшие на Дон из России и Малороссии, а также песни, услышанные казаками в их бесконечных дорогах – от казаков черноморских, крестьян, нереестровых солдат, иногородних. Это песенное течение пестро и жанрово разнообразно: тут и лирическая малороссийская песня, плясовые и шуточные, песни и припевки, закрепленные за обрядовыми моментами и поющиеся по определенным праздникам (свадебные, рождественские, масленские, трудовые); песни, поющиеся и на гулянье, и за столом, баллады с литературными сюжетами, бытующими по всей России от Архангельской области до Сибири, игры, сопровождающиеся попевками; молитвы и псальмы.
Лирические песни этого круга очень певучи и мелодичны. В них, в отличие от казачьей протяжной, меньшее число поворотов и огласовок (а в некоторых и отсутствуют вовсе). Существенно, что эти песни могут исполняться и без присущих казачьей традиции вставок-огласовок "е-е", "во-и". Хотя в этом случае песни и теряют "аромат" казачьей традиции, но сохраняют красоту мелодии и гармонического строя. К числу такой лирики мы относим:

- "Дай ветер с поля, дай ветер с моря"(Серая Утя)
- "Ой, поутру мы вставали"
- "Чии это волы по горам ходили"
- "Ой, под кустичком, под ракитовым"
- "Дай ночь темная, дай угрюмая"
- "Ночь темная дай невидная"
- "Ой да, нету, нету во поле той травушки"
- "Ой, я пьяная напилася"
- "Красота же ты моя, где же ты девалася?"
- "Ой, пил чумак горилочку"
- "Течет речка по песочку по над Лабо(до)ю"
- "Ветер в поле дует с моря"
- "Ой, при лужку было братцы, лужочку" - сами хуторяне называют ее "троецкая"
- "Ой, во поле рожь густая"
- "Как во поле, в широком дай раздолье"
- "Ой, кукушечка, моя душечка"
- "Не с кем, не с кем дай мне ночку ночевать"
- "Пейте, хлопцы, вы горилочку, а вы, гуси, воду"
- "Брага моя, бражанька"
- "Ой, во поли криниченька"

Балладных песен в хуторе не так много. Самая яркая из них - "Закаталося вот ясное солнышко" . Текст этой баллады насчитывает 22 строфы. Сюжет – один из любимейших в России, повествует он о том, как солдатка не узнала вернувшихся с войны мужа и сына. В другой красивейшей балладе "Как на той горе, на крутой горе, там сидела пара, пара голубей" поется, как охотник разлучил пару влюбленных голубей.
К числу баллад мы относим и песню "Скажи, служивай, о чем, брат, задумался" (казак тоскует по дому и матери).

Кубанская свадьба украшена песнями, как виноградная лоза гроздями; самое большое количество песен поется именно здесь. Обрядовые свадебные поются только на свадьбах и только в определенные моменты:

- "Коса ль моя, косушка" (при расплетании косы)
- "Ой, маменька, ой, родная, ой, животик болит" попевки, сопровождающие ритуал "разбивание горшка"
- "Ой, Ванька-дурак" (дразнят жениха)
- "Бояры, бояры а де вы бывали" (сваты идут за невестой)
- "Ой, сад на горе" (жених пришел за невестой)
- "Как узюмная ягода расцветала" (на вечорках перед свадьбой)
- "Верея моя, вереюшка" (в доме невесты перед венцом)
- "Коваль, коваль, ковалечек" (на вечерках перед свадьбой)
- "Дай вечор девки" (на вечерках перед свадьбой)
- "У нас лавочка дубовенькая" (обыгрывают жениха и невесту)

Песни поезжальные (песни свадебного поезда)

- "Как из вечеру дождь"
- "Запрягу я светло-бурова коня"
Песни свадебного поезда могут включать не только собственно свадебные, но и песни, которые исполняются и в быту, главное, чтобы настрой песен соответствовал радостному настроению поезжан.

И за свадебным столом, и при любом другом застолье, а так же на гулянии, может быть исполнена всякая веселая песня:

- "Вот тут нам попить, вот тут погулять"
- "Люблю я казаченьку, люблю молодого"
- "Девки калину ломали"
- "Как пошла наша Параня" (еще под эту песню по хутору возили засидевшуюся в девках невесту)
- "Ой, ты, хмель, ты мой хмель"
- "Как пошла наша чечетка"
- "Ой, кумушки пьють"
- "Бабочка болезночка с поля ехала домой"
- "Ой ты, бабочка, бабеночка моя"
- "Шуры буры подымала"
- "Соловей мой, только соловей"
- "Жидовочка Галя"
- "Приехали до дивчины три казака в гости"
- "Посадила розу край викна"
- "Ой, Дуня, Дуня, Дуня я, Дуня, ягодка моя"
- "Цвели, цвели цветы в поле"
- "Выйду, выйду на горенку"
- "Расти, расти, калинушка"
- "Из-под горки молодой казаченек выходил"
- "Ой, поставила Дуня хлебы"

Когда веселье подходит к концу, и нет рядом детей, не возбраняется спеть песню и фривольного содержания:

- "Моя милка источница"
- "Как у нашей барыни"
- "А в нашего Зуя"

Существует в хуторе и свод песен, имеющих родство с книжной песней XVII-XVIII веков. (Книжными называются некогда весьма популярные среди городского населения опубликованные в песенных сборниках или выписанные в любительские альбомы светские песни (исторические, панегирические, пасторальные). Такие альбомы были очень распространены в XVIII веке):

- "Уж ты, веснушка, весна"
- "Прощай, любезная станица"
- "Ни два вьюнчика в поле вилися"
- "По островам охотнички целый день гуляють"
- "Ой вы, девочки-красоточки мои"

В Рождество, под Новый год, на Крещенье и Масленицу обязательно поются свои, особые песни.
Песни зимних праздников:
- "По здоров вам, Боже, всему дому ангельскому" (щедровальная)
- "Рождество твое, Христе Боже наш" (рождественский тропарь)
- "А в поли, в поли сам Господь ходил" (посевальная)
- "Мы по улицам ходили и песенки распевали" (масленская)
- "Кружки тканаи, полотнянаи", (масленская)
- "Милые гостечки, придите ко мне" (масленичный текст; мелодия идентична с песней "Бывало за Польшу ниче не слыхать)
- "Как мы вчора гуляли, диковинку видели"

На гулянье молодежь пела веселые песни, сопровождающиеся игрой:

- "А мы пашенку пахали, пахали" (вариант распространенной игры "А мы просо сеяли", парень выбирает девицу)
- "Горюшки"
- "Свашка ты, свашка, отдай свою дочку"
- "Скоро еду я, заеду во Китай-город гулять"

В поле, за работой поются длинные, вилючие песни; есть и особые «припевки», сопровождающие «полочку», ритуал окончания прополки:

- «А чии то дуры наперед подули»
- «Ой, тара, тара, до дому пора»
- «Ой ты, дедушка Егор, тяни солнце за бугор»
- «Ну-ка, ну-ка, наш хозяин, поворачивайся»

Также поются в хуторе Кубанском песни-романсы городского происхождения:

- "Любила мене мать, кохала" (Дикарочка)
- "Как-то вышел я с друзьями по привычке" (Наташа)
- "Ой, как задумал я, мальчик, жениться"
- "Не вейтеся, чайки, над морем"

Есть в хоровом репертуаре и духовные песнопения. Первой молитвы и псальмы в хор принесла Вера Петровна Волгина (некоторые из них исполняются в концерте):

-"Отче наш"
- "Царю небесный"
- "Придите поклонимся"
- "Да исправит все молитва моя"
- "Воскресение Христово видевши"
- "Богородице дево, радуйся"
- "Слава Отцу и Сыну и Святому Духу"
- "Создал Господь небо и землю"
- "Проспали мы, продремали мы всею Царствию Небеснаю"
- "Ой вы, братья мои, не забывайте меня"
- "По стежечке, по дорожечке два ангела йдуть"
- "Сижу я во рву биседаю" (стих о Иосифе Прекрасном)
- "Ой, вы, братья мои, сестры, вы по духу все друзья"
- "Под сенью навеса, на выступе гладком присел у колодца Христос" (Самарянка)
-" Ты моя Мати, Царица небесная"
- "Проходят по городу вести: Господь нас придет посетить"

Традиционные песенные ситуации

Песни казаков пришли на сцену из жизни. В казачьем быту у песни были свое место и своя роль в семейном и общинном укладе. Как уже говорилось, песня для казаков являлась языком, по которому узнавали своих, и посредством которого народная картина мира обогащалась новыми красками. В русле каждой локальной песенной традиции неизменно встречаются следы традиций иных; они впитываются и трансформируются в зависимости от того, как их слышат и воспринимают в том или ином поселении.
Много раз говорилось, и еще повторим еще раз – казаки сословие военное. Переселения, походы, сборы, сражения, долгие отлучки из дома для казака норма жизни. Мужчины уходили на службу, а женщины оставались дома. И социальные роли распределялись, исходя из такого положения вещей. Мужчина-воин, казак отправлялся в путь, чтобы охранять покой мира большого, мира внешнего - своего поселения, пограничной линии, родного края. Женщина берегла дом и семейный уклад, в ее обязанность входили не только хозяйственные заботы и воспитание детей, но и сохранение традиционных ценностей, находящихся в основе всей казачьей жизни.
И песенный репертуар точно так же делился на два круга: внешний, мужской, военно-походный (казачьи песни) и внутренний, домашний, женский (женская лирика, обрядовые песни, песни календарных праздников, песни молодежных гуляний, застольные).
Именно поэтому в традициях донских, гребенских, линейных кубанских казаков истинно казачьими песнями считались песни круга внешнего, те, что исполнялись в походе, на бивуаках, на полковых смотрах и сборах, в казачьем кругу. Исконно казачья традиция - мужская; и даже сейчас, когда традиция мужского пения на хуторе практически утрачена, в пении женщин-казачек чувствуется строгая и плотная "мужская" голосовая подача. Песни внешнего круга: "старинные", протяжные с историческими сюжетами, лирические, строевые и походные. Эти песни могли исполняться и дома, за праздничным столом или в беседе, но исполнение их было прерогативой мужчин.
Песни круга внутреннего принадлежали миру женщин; хотя и здесь во многих моментах мужчины играли не последнюю роль. Поезжальные на свадьбах исполнялись в основном мужчинами, а «посевать» на Рождество могли только мужчины.
Женщинами были любимы лирические песни, баллады, игровые, плясовые, шуточные. И, конечно, колыбельные песни, ритуальные свадебные, псальмы и молитвы.
Справедливости ради стоит сказать, что такое деление весьма условно. Конечно же, песни в быту пели и женщины, и мужчины. А звучали песни везде - и дома, и в поле, и на работе. Как рассказывали сестры Астаховы, "едем в поле на машине, песни поем. Обратно едем, по всему хутору пока проедем, мы поем песни. Сели отдыхать - поем. Сели обедать, опять поем..."
Холостыми девками и парнями пелись на гулянье игровые, посиделочные, хороводные песни. Молодежь "гуляла" летом на улице, а зимой на посиделках, которые устраивались с наступлением холодов у молодой семьи, либо в доме вдовы. Там девчата чесали коноплю, пряли, вязали. Рукоделие сопровождалось песнями. С приходом парней начинались игры; а танцев в старину не было. Практически не танцуют на хуторе и сейчас, все, что позволяется, это легкое "притопывание" и отбивание ритма ладошками. Летом хуторская молодежь собиралась на поляне. Пели песни, ходили "парочками", устраивали игры. Одной из самых любимых были "горюшки": участники разбивались по парам, один становился "горевать". Смысл игры сводился к тому, чтобы горюющему поймать именно ту девушку или того парня, которые нравятся. Парень, поймавший девушку, целует ее. В некоторых играх ("Свашка", "Скоро еду я, заеду") принимали участие не только молодые, но и взрослые.
Так же летом устраивались качели, по воскресным дням были и состязания казаков. В джигитовках участвовали и взрослые, и дети. Самые ловкие в качестве призов получали кинжалы, газыри, отрезы тканей на башлыки.
О хуторской свадьбе в отдельном очерке расскажут сами жители хутора Кубанского, впереди и рассказ о том, как играются зимние праздники. Здесь стоит лишь отметить, что до наших дней свадебная игра и праздники зимнего времени почти полностью сохранили все свое "песенное сопровождение" и главные ритуально-обрядовые моменты.
Особой строкой нужно выделить духовный певческий репертуар хутора Кубанского. Это молитвы, опирающиеся на обиходное пение православной церкви, и псальмы, бытовые духовные песни. Псальмы появились в России, на Украине и в Белоруссии в середине XVII века. Очень распространены были псальмы на Дону, в среде, как старообрядцев, так и православных христиан. Существовали свои песнопения и у сектантов. Обмен песнями был разносторонний, поэтому старообрядческие и сектантские псальмы приживались в среде православных казаков. В хуторе Кубанском бытуют псальмы, весьма популярные и в других районах Юга России: о расставании души с телом, псальмы о загробной жизни и будущем суде, псальмы на евангельские сюжеты. Мелодика большинства псальм принадлежит поздней городской традиции, а текст и музыка некоторых песнопений (например, "Ты моя Мати, Царица Небесная") явно появились уже в веке ХХ-м. Особый интерес представляют два псальма: "Сижу я во рву беседаю", и "Создал Господь небо и землю". Текст первого песнопения рассказывает известную евангельскую легенду об Иосифе, преданном родными братьями, а в основе второго лежит история грехопадения первых людей, Адама и Евы; сюжет, встречающийся в духовных песнях довольно редко.
Поются псальмы в пост и на похоронах при гробе. Причем, некоторые сюжеты поются только женщинам ("Самарянка"), а некоторые – только мужчинам.
Также псальмы могут исполняться и в церкви, в перерывах между службами. В повседневной жизни псальмы не поются; исполнившие их по просьбе автора сестры Астаховы заметили, что в обычной ситуации псальмы "тоску навевают".
Так жила песня в традиции: каждому возрасту и каждому времени принадлежали песни свои, они существовали как часть жизни и передавались из поколения в поколение в числе непременных и обязательных вещей правильного, сложившегося веками жизненного уклада.

Жизнь песни на сцене

До трагических событий начала ХХ века традиция развивалась в этих двух направлениях: мужское и женское, внешнее и внутреннее. С приходом Советской власти казаки перестали быть служилыми людьми. Прекратились походы, начались репрессии и расстрелы. Уничтожению и высылке подверглись многие хуторские семьи; уходили отцы, деды - главные хранители песенного наследия. Великая отечественная война была еще одной причиной прекращения мужской традиции: мужчин с войны вернулись единицы. Образовавшуюся пустоту заполнили женщины; теперь они пели и "мужской" репертуар. Подражая мужчинам, женщины переняли мужскую манеру пения, сдержанную, плотную, низкую по тембру. Но направленность вовне, в походы, в общение с казаками других мест, в то, что поддерживало казачью мужскую традицию и способствовало ее развитию, - из жизни ушло. Песня целиком и полностью осталась во внутреннем круге – в быту. А ведь песня в традиции не существует сама по себе, она имеет свое предназначение, она обязательно должна иметь определенную функцию. Назначение казачьих походных песен - исполняться в походе или в казачьем кругу. С тех пор, как казаки перестали быть воинами, казачьи песни остались "не у дел". И в этом заключается главная причина постепенной трансформации традиции, "выпрямление" мелодики, обобщение вариантов. Так что в настоящее время мы являемся свидетелями печальных событий: угасание песенной традиции происходит буквально на наших глазах. Дети уже не поют так, как поют отцы. Автору довелось услышать совместное пение сестер Астаховых с их отцом, Василием Алексеевичем, и в этом ансамбле особенно хорошо было слышно, как отец добавляет "колена", практически через слог использует огласовки "е-е", "во-и", а дочери поют уже более "прямой" вариант, с меньшим количеством "колен".
В семидесятые годы прошлого века на Кубани произошло одно очень важное в традиционной культуре событие: создание большого числа фольклорно-этнографических коллективов в хуторах, станицах и городах. Кто-то считает, что получилось это стихийно, в связи с возросшим интересом к традиционной культуре в городах, в среде молодежи и интеллигенции, а кто-то склонен связывать такой подъем фольклорно-этнографического "движения" с деятельностью В.Г. Захарченко. Так или иначе, песня попала на сцену и стала жить по ее законам. История повторилась на новом витке: теперь роль "внешнего круга" стало играть пространство сцены. Однако, хотя традиционная песня снова стала звучать не только в быту, этот "виток" диктовал уже совсем иные условия. Во-первых, песни исполнялись женщинами, а во-вторых, концертная ситуация в корне отличается от ситуации "похода". Здесь существует обязательность (вышел на сцену - пой до конца), четко выстроенная программа; психологически пение на сцене совсем не то что песня в строю или на отдыхе после боя. Но самое главное, отсутствует момент обмена информацией, столь необходимый для развития традиции. Естественное бытование песни сменилось бытованием искусственным. Сценическое воплощение остановило эволюцию песни; а законы любой эволюции таковы, что остановка неизбежно ведет к вырождению...
И с уходом из жизни старшего поколения, которое еще помнило, как должна звучать песня в быту, традиция постепенно нивелируется, упрощается. В хор приходят новые люди, для которых традиционная песня уже не является естественной и необходимой частью жизни; многие из них выучивают песни только в хоре. А ведь запоминание традиционного звучания песни это дело всей жизни; недаром старики говорят, что "песни передались нам по крови". Рядом с людьми, знающими песни только в общих чертах, певцы-знатоки стараются петь проще, чтобы держать строй. Так уходят из песен "колена", "повороты", уходит импровизация, - все то, что дарит казачьей песне неповторимую красоту. Упрощает традицию и тот факт, что в концертах рядом с подлинными казачьими песнями исполняется и авторский репертуар, а так же аранжированные общерусские песни. К чести певиц, свои хуторские песни они не обрабатывают; как сказала Любовь Константиновна, "наш хуторской слушатель - самый строгий судья, если мы споем что-то не так, наши земляки подойдут после концерта и обязательно укажут нам на ошибку".
Годы идут, уходят из жизни старики, и певиц в хоре становится все меньше. Собственно, сейчас это уже ансамбль, где костяк хора составляют семь-восемь человек. Но, как и в прежние годы, эти люди все так же одержимы идеей сохранения песенного наследия и делают все возможное, чтобы поддержать традицию и сохранить – хотя бы в записях – уходящие шедевры.
Таким образом, существование хорового коллектива с одной стороны играет бесценную роль в деле сохранения традиции, (хоть это сохранение и происходит в довольно специфической форме, скорее, это "консервация" нежели развитие), а с другой стороны, влияет на ее трансформацию – к большому сожалению – в сторону "выпрямления" мелодики песен.
Печалит хуторян и другое обстоятельство: с исчезновением естественных песенных ситуаций прекратилась передача традиции подрастающему поколению. Хотя в хоре и делается все возможное, чтобы пела молодежь, пели дети, пока этот путь не слишком плодотворен. А делается немало. На втором этаже хуторского клуба энтузиастами хора устроена казачья горница, с интерьером, восстанавливающим традиционную обстановку казачьей хаты. В горнице для школьников проводятся занятия по традиционной культуре родного края. «Когда оформили горницу, мы пошли в школу и сказали: у нас есть материал об истории и есть песни. Библиотека у нас готовила материал, а мы в виде посиделочек делали лекции. Давали детям задание: учить частушки, байки, сказки. И получалось совместное с детьми общение, на фоне казачьей горницы говорили о создании хутора, его традициях и культуре, пели песни, играли в игры. Вера Петровна Волгины была прекрасной сказочницей, она рассказывала детям старые сказки, мы пели, а заканчивалось все чаепитием. И практически вся школа у нас перебывала» - вспоминает Любовь Константиновна.
Есть при хуторском клубе и детский фольклорный ансамбль. Но научить детей старинным песням очень не просто. Антонине Васильевне Лутковой, которая руководит детским коллективом, попытки привить любовь к традиционной культуре стоят огромного труда. "У нас ведь в крови эти песни, а в наших внуках уже нет такого, - делится своими мыслями Темирова. - Они умом хотят научиться, а трудно им. Тоня другой раз как выжатый лимон приходит с репетиции и говорит: Господи, как хорошо, что на сегодня все закончилось..."
Сама Антонина Васильевна объясняет сложность передачи традиции таким путем еще и другими причинами: "Вот был когда в клубе один взрослый хор, не было Ауреловича, еще ниче. А как узнали, что можно под микрофон петь, начали выделываться: я сюда не буду ходить, я лучше туда петь пойду". (Андрей Аурелович Доскаль, музыкант-концертмейстер; ведет в клубе кружок эстрадной песни, где дети имеют возможность петь в микрофон под эстрадную фонограмму).
Горечь в словах Антонины Васильевны справедлива и понятна. Однако давайте подумаем: а может быть, дети не так уж и неправы? Может быть, детское чистое сердце и их непосредственное ощущение музыки подсказывает, что не место традиционным песням на сцене? Ведь народная песня испокон века звучала в быту, в самой жизни, она не была чем-то отдельным, исполнявшимся только в концертах. Может быть, дети, подсознательно ощущая неестественность существования народной песни на сцене, в условиях сцены выбирают те жанры, которые вне ее не живут?
Нет, эти выводы ни в коем случае не говорят о том, что нет смысла работать с детьми в фольклорном ансамбле. Это великое дело; но дело не передачи традиции, а дело просвещения. Лекции-посиделки и фольклорный ансамбль являются очень эффективным способом национального этнографического образования. Этот путь дает надежду на то, что хуторские дети всегда будут помнить свои корни и историю своего рода. А в современном мире, где набирают обороты разрушительные тенденции к глобализации, к обобщению и усреднению человеческого мировоззрения, к стиранию национальных границ, к исчезновению этнического разнообразия, такие знания - бесценны. Они дадут растущему человеку силы всегда осознавать себя неповторимым существом, со своей историей и традициями, помогут устоять перед соблазном влиться в безликое усредненное "общество" благополучно-бездумных человекоживотных, которыми так легко управлять...
А песня? К счастью, несмотря на все испытания, песня живет – темпераментно, ярко, молодо. Она бьет ключом из вольной казачьей души, звучно и щедро льется за столом, как молодое вино; пышно расцвечивает многочисленные свадьбы, по-хозяйски чувствует себя на хуторских праздниках, которые до сих пор справляются всем миром на хуторской поляне, где накрываются столы, устраиваются джигитовки, где девки и парни ходят парами – слушая, впитывая, влюбляясь друг друга и в свой край, в глубине души испытывая великое чувство гордости за родную "отчину", подарившую им свет жизни. И пока жива песня, пока есть в ней надобность, жива и традиция. Давайте же надеяться, что долго еще будут слышаться в хуторе казачьи песни, и долго еще будет традиция формировать ландшафт человеческих отношений, как уходящий в землю горный хребет определяет холмистую красоту окружающего пейзажа.